Припомнить, чтобы в обозримом прошлом «Семирамида» Россини звучала в Москве, сходу не удаётся, хотя афиша филармонического исполнения этой оперы, состоявшегося 18 сентября на сцене Концертного зала имени Чайковского в рамках VII Большого фестиваля РНО, никаких броских заявлений по поводу того, что это было первое исполнение в столице, не делала.
Логично поэтому предположить, что прецедент всё же когда-то был. Вопрос, только когда… Простор для фантазии здесь безграничен, и, скорее всего, это могло случиться ещё в XIX веке, начиная со времени после мировой премьеры оперы в Венеции в 1823 году, но вполне могло произойти и в XX веке. Первые же 14 лет XXI века исключаются потому, что здесь уже память срабатывает чётко – не было!
Однако все фантазии прочь: при любом раскладе сентябрьское исполнение «Семирамиды» стало событием экстраординарным.
Не всколыхнуть меломанов оно не могло, ведь практически для большинства из них оно всё равно прошло по разряду «впервые в Москве».
Этого события ждали, его предвкушали, ведь за дирижёрский пульт Российского национального оркестра должен был встать главный гуру музыки Россини нашего времени Альберто Дзедда, который, сотрудничая с РНО в разные годы, своими интерпретациями сочинений Россини впечатлить Москву успел уже довольно основательно.
Вспоминается и «Итальянка в Алжире» 2010 года, и «Маленькая торжественная месса» 2012-го, и прошлогодний раритетный для нас«Танкред». Именно следом за этим опусом, заложившим качественно новый, «революционный» для своего времени тип оперы-сериа, и прозвучала в Москве ещё более раритетная и гораздо более масштабная, чем «Танкред» (1813), «Семирамида».
Она стала последней итальянской оперой Россини, созданной для Италии,
так как премьера вообще последней итальянской оперы композитора – «Путешествия в Реймс» (1825) – состоялась уже в Париже, и после неё из под пера маэстро выходили лишь оперы на французские либретто. В «Семирамиду», в которой «революция “Танкреда”» достигает наивысшей точки своего развития, Россини, кажется, вложил весь свой талант и сказал всё, что должен был сказать в Италии, прежде чем покинул её и – с заездом в Лондон – обосновался в Париже.
В 1823–1824 годах Россини работал ещё над одной оперой-сериа под названием «Гуго, король Италии», предназначавшейся для Лондона, но, в силу разных сопутствующих (нетворческих) обстоятельств, так и оставил её незаконченной, а то, что всё-таки было им написано, сегодня оказалось утраченным. В силу этого «Семирамида» предстаёт для нас подлинным бриллиантом итальянской оперы-сериа первой половины XIX века в наиболее изысканной и совершенной по форме огранке.
Эта опера насчитывает довольно представительную дискографию, и поэтому хотя бы заочное представление о ней у нас всё же было.
Однако по-настоящему открыть её для себя и проникнуться к этой музыке огромнейшим пиететом я смог лишь тогда, когда, наконец, услышал её вживую в 2003 году на Rossini Opera Festival в Пезаро. За дирижёрским пультом постановки того сезона находился не Альберто Дзедда, а другой замечательный маэстро Карло Рицци. И всё же в той фестивальной продукции имя Альберто Дзедды присутствовало в качестве одного из авторов – вместе с Филипом Госсетом – её критической редакции.
Сей фундаментальный труд – плод совместных усилий Фонда Россини в Пезаро и издательства «Рикорди», так что в Москве интерпретацию этой партитуры в названной критической редакции мы получили из первых рук от человека, который за свою долгую творческую жизнь музыковеда-текстолога и дирижёра-практика творчество Россини изучил вдоль и поперёк. Об особенностях и тайнах его стиля он знает буквально всё!
Априори казалось, что в Москве прозвучит всё же сокращённая концертная версия, так как партитура и впрямь «необъятна», однако и на сей раз – возможно, лишь с некоторыми незначительными сокращениями в речитативах – эта двухактная мелодрама на либретто Росси была представлена во всей своей «необъятной» полноте.
При стандартном времени начала в семь часов вечера и при одном антракте это исполнение закончилась в районе половины двенадцатого!
В Пезаро, хотя, конечно же, на многих других театральных площадках мира Альберто Дзедда дирижировал «Семирамидой» не раз, как дирижёр он обращался к этой партитуре всего один фестивальный сезон, и было это в 1992 году. Так что увидеть и услышать маэстро за дирижёрским пультом «Семирамиды» в Москве оказалось огромной удачей и большим праздником, ведь на протяжении почти четырёх часов упоение этой великой музыкой было поистине всеобъемлющим и безграничным.
Либретто «Семирамиды» отталкивается от одноименной трагедииВольтера (1748), но остросоциальных мотивов пьесы-первоисточника в нём нет. Запутанная любовная интрига оперы, замешанная на убийствах, соперничестве и борьбе за власть, разрешается смертью главной героини – легендарной царицы Вавилона, единолично правившей Ассирией в конце IX века до нашей эры. Её сын Ниний оказывается лишённым престолонаследия в результате заговора царицы и принца Ассура, её любовника, против Нина, законного царя Вавилона и мужа Семирамиды, отравленного ими.
Согласно либретто, смерть Семирамиды от руки собственного сына предстает роковой случайностью, но это лишь на первый взгляд.
Исход с искупительной жертвой главной героини, на совести которой и её любовника лежит смертельное злодеяние, однозначно закономерен. В драматургически стройном корпусе этой оперы-сериа такая развязка уверенно подготавливается всем ходом развития сюжета. При этом выведенные в ней типажи Древнего мира мистически восприимчивы, доверчивы к пророчествам оракулов, полны ужаса перед таинственными знаками и призрачными видéниями: появление Тени умерщвлённого царя Нина в грандиозном финале первого акта для последующих событий оперы чрезвычайно важно.
От верховного жреца Ороя Арзаче узнаёт, что именно он и есть прямой наследник Нина, после чего объясняется с матерью и прощает её. Затем с Ороем и жрецами он спешит в подземелье к гробнице своего отца Нина, чтобы исполнить волю покойного, которую тот огласил, явившись в этот мир Тенью. Кульминация и развязка наступают у гробницы, куда вслед за Арзаче устремляются и разъярённый Ассур с намерением убить своего соперника, и Семирамида, стремящаяся по велению материнского сердца защитить своего сына. Мгновение – и в темноте подземелья Арзаче смертельно ранит Семирамиду, а схваченный Ассур, злорадствуя, что Арзаче убил свою мать, лишь только сейчас узнает, что тот и есть Ниний. В отчаянии от содеянного Арзаче уже хочет заколоться, но Орой останавливает его, ведь жертва богам принесена, и у Ассирии теперь есть новый законный правитель.
Финал второго акта не столь масштабен как первого, но, несомненно, эффектен.
Если сравнить его участников, то в первом финале наряду с хором – за исключением начальника царской гвардии Митрана, типажа вспомогательного – были задействованы семь из восьми списочных персонажей. Во втором финале Тень Нина вторично не появляется, но нет в нём и сольных голосов ни у Аземы, ни и у Идрено. Формально это надо понимать так, что Азему, отданную Семирамидой в жёны Идрено и смирившуюся со своей участью, тот всё-таки увозит собой. Хотя если бы это был спектакль в театре, то почему бы в его финале этот союз режиссёру не разбить, вернув всё же Азему Арзаче?
Как бы то ни было, Арзаче-Ниний, в раннем детстве потерявший отца, только что «упустивший» свою возлюбленную и – по роковой случайности, а на самом деле, по воле высшего провидения – принёсший невольным убийством матери искупительную жертву, становится царём Вавилона.
«Семирамида» – это изумительные по своей красоте развёрнутые арии и дуэты главных персонажей,
ансамбли солистов с хорами в интродукции и финалах обоих актов, прочие хоровые страницы, вплетённые в общую номерную ткань, выразительно-«сочные» речитативы, величественная увертюра и вспомогательные симфонические эпизоды-связки.
Всё это слагается в шедевр, историческая мировая премьера которого 3 февраля 1823 года в венецианском театре «Ла Фениче» произвела «сокрушительный» триумф. Но, думается, успех московского концертного исполнения, был не меньшим, чем в тот день, что навеки запечатлён в музыкальных хрониках. Для автора же этих строк, как отмечалось не так давно, нынешнее концертное исполнение в Москве стало органичным продолжением фестиваля в Пезаро, состоявшегося в августе этого года.
Российский национальный оркестр (художественный руководитель и оркестра, и фестиваля – Михаил Плетнёв) как всегда был на высоте,
и под чуткими пассами дирижера-волшебника Альберто Дзедды слушать его акварельно-прозрачное, но при этом динамично-акцентированное звучание было огромнейшим удовольствием. То же самое можно сказать и о задействованном в исполнении Хоре Академии хорового искусства имени В.С. Попова.
Музыкальными ассистентами маэстро Дзедды на этом проекте выступили дирижер Денис Власенко и пианист-концертмейстер Елена Бурова,
а раскладка голосов оказалась следующей: Семирамида – Саломе (Саломея) Джикия (сопрано, Грузия); Арзаче – Вардуи Абрамян(меццо-сопрано, Армения); Ассур – Паоло Пеккьоли (бас, Италия); Идрено – Сергей Романовский (тенор, Россия); Орой – Даниэль Мирослав (бас, Польша); Азема – Надежда Гулицкая (сопрано, Россия); Митран – Тимофей Дубовицкий (тенор, Россия); Тень царя Нина – Дмитрий Орлов (бас, Россия).
После Альберто Дзедды мостик к прошедшему фестивалю в Пезаро для меня перекидывают два имени – Денис Власенко, продирижировавший постановкой оперы Россини «Счастливый обман», и Саломе Джикия, в рамках Accademia Rossiniana в молодёжной постановке «Путешествия в Реймс» исполнившая партию Графини ди Фольвиль. И если с замечательной фестивальной работой дирижёра Дениса Власенко мне познакомиться удалось, то, заинтригованный, Саломе Джикию в Москве я услышал впервые.
Земля полнится слухами, и даже на фоне того, что эту певицу уже сегодня номинально прочат на следующий год в Пезаро на новую постановку «Девы озера» с самим Хуаном Диего Флоресом, какого-то необыкновенного впечатления в партии Семирамиды она не произвела. Речь пока идёт лишь об известной степени добротности и выучки, и всё дело в том, что ставки этой «священной» партии слишком высоки, а само исполнение требует и большого голоса, и опыта прожитой жизни.
Но голос певицы тембрально довольно прост и необходимой царственностью не отличается,
а сама певица ещё очень молода и сегодня находится лишь в самом начале своего творческого пути. Выданный ею вокальный «аванс» в этой партии, в принципе, принимается, но в созданном певицей образе, прежде всего, ощущается недостаток драматической убедительности, да и в верхнем регистре, и на середине её голос звучит далеко не всегда уверенно и безупречно.
Но в двух знаменитых дуэтах с Арзаче голоса исполнительниц сливались довольно органично, чувственно и музыкально изысканно. Дуэт первого акта – формально любовный, хотя Семирамида грезит об Арзаче, не догадываясь, что это её сын, а Арзаче – об Аземе. Дуэт второго акта – глубоко трогательная встреча сына с матерью и прощение её сыном. В обоих случаях Вардуи Абрамян, как и во всей партии Арзаче, несмотря на то, что россиниевская колоратурная специализация на ролях-травести её репертуарным коньком не является, в целом производит впечатление певицы очень культурной, имеющей на эту партию собственный взгляд, который вразрез со стилем ни в коем случае не идёт.
Без открытий, но вполне зачётно выступили басы Паоло Пеккьоли (Ассур) и Даниэль Мирослав (Орой). Зато тенор Сергей Романовский (Идрено) сумел поразить и высокой техничностью вокала, и адекватностью стиля, и артистичностью. Известную спинтовость своего благородно-лирического звучания ему удалось «укротить», развив и гибкость, и пластическую подвижность. Так что в двух высокотесситурных ариях Идрено – неглавного персонажа оперы – стиль бельканто Россини смог испытать главный за этот вечер триумф!
Фото предоставлены пресс-службой РНО