Второй Фестиваль музыкальных театров России «Видеть музыку»,
24 сентября – 14 ноября 2017, Москва
Увлекательные трудности легких жанров
При всем разнообразии афиши Второго Фестиваля музыкальных театров России «Видеть музыку» (30 названий более чем за месяц), оперетты и мюзиклы, в ней представленные, вовсе не потерялись, а напротив, прозвучали веско. Зрители увидели шедевры И.Кальмана (две версии «Сильвы»), И.Штрауса («Летучая мышь» и «Венская кровь»), а также мюзиклы А.Журбина по пьесе Р.Тома «Восемь любящих женщин» и «Ползунов» Е.Терехиной. И это далеко не все.
Первую версию «Кармен» Ж.Бизе, с драматическими диалогами, музыковеды считают первым мюзиклом в мировой музыкальной культуре (она тоже была в афише).
Природное родство «Севильского цирюльника» с опереттой, пожалуй, не менее очевидно. Он выглядит ее «старшим братом» в силу стремительности сюжета, изначально обеспеченной П.Бомарше, и виртуозности музыкального мышления Дж.Россини, не менее упоительного в своей легкости. Яркости впечатлений помогло и то, что Краснодарский музыкальный театр, выступивший в столице с «Севильским», относительно недавно и сам был Театром музыкальной комедии. Режиссер Николай Панин избежал в спектакле высокопарного оперного тугодумья. А фарсовые его трюки были малочисленны и ненавязчивы (самый озорной – превращение Бартоло в алхимика).
Дирижер Владислав Карклин работает с оркестром и солистами легко и спокойно. Оперу спели по-итальянски без перевода, но это никого не смутило: артисты точно проживали знакомые сюжетные перипетии, и действие вовсе не было скучным. Остроумным показалось, что Фигаро, каким его видит хороший баритон Владимир Кузнецов, похож на моцартовского Папагено. Это придало его герою энергии, иронии и смелости. А граф Альмавива Владислава Емелина предстал искренним и смелым влюбленным, хотя в его авантюризме уже был заметен опасный эгоцентризм. Зато Розина Натальи Бызеевой последовательна и смела как в любви, так и в интриге, что роднит ее с другой знаменитой героиней великого композитора – Золушкой.
Первую оперетту фестивальной афиши, «Сильву» И.Кальмана показал Иркутский музыкальный театр имени Н.М.Загурского. Автором либретто по мотивам пьесы Б.Йенбаха и Л.Штейна стала режиссер спектакля Анна Фекета. Она не слишком далеко ушла от канонического сюжета, привычного по версии Г.Ярона. Знакомые стихи В.Михайлова и Д.Толмачева тоже благоразумно сохранены. Пожалуй, первый акт показался перегруженным разговорами про невероятный талант героини и социальные неравенства. Параллельно режиссер вместе с балетмейстером Людмилой Цветковой увлеченно сочиняли кабаретные номера, яркие, темпераментные, иногда остроумные. Но кальмановской чувственности в дуэтах героев было немного. Содержательны были лишь переживания Эдвина – Гейрата Шабанова, он пел интимно и страстно. Сама же Сильва – Татьяна Бочкарева интереснее оказалась в эффектных номерах, нежели в лирических эпизодах. Странно также, что свадебный договор героев оформлял вусмерть пьяный нотариус, хотя эпизод этот по смыслу крайне драматичен.
Во второй части спектакля в сюжет вступает мать Эдвина княгиня Изабелла, которую темпераментная Любовь Полякова наделяет острой иронией и зоркостью. Она по праву поет знаменитое «Проходят годы, проходит боль, /Проходят моды – пройдет любовь», поскольку ей есть что вспомнить. В кабаретном прошлом этой смелой и циничной женщины явно были не только легкомысленные песенки, но и большая любовь. Внезапно встретив в своем княжеском доме этот «объект любви», завсегдатая «Орфеума» Ферри, Изабелла потрясена. Фери-Максим Колесников, человек искренний, живой, теплый и смелый, вторит ей не меньшей полнотой переживаний. Сцена их встречи хорошо написана и замечательно сыграна. Жаль только, что лирические откровения героев не продолжились в дуэте, который в данном случае был бы не только уместен, но и необходим.
Другие персонажи во втором акте тоже обрели содержательные характеры. Бони – Станислав Чернышев кажется более эгоистичным, чем обычно, а Стасси – Анна Захаренкова явно не только моложе, но и умнее многих вокруг. Забавно и то, как манерный князь Леопольд – Владимир Яковлев, помешанный на собственной и для всех обязательной великосветской породе, старательно скрывает явную склонность к кабаретным «шалостям». Наверное, поэтому вся эта история хорошо кончается.
Во второй «Сильве» – спектакле Алтайского театра музыкальной комедии из Барнаула вовсе не было какого-либо радикализма в развитии сюжета и характеристиках персонажей. Здесь княгиня была молодящейся комической старухой, князь не менее забавен в своих претензиях на светскость, а сама история целиком соответствовала канонической версии Г.М.Ярона. Режиссер и художник Константин Яковлев с балетмейстером Мариной Панферовой и дирижером Владимиром Рыловым решили, не мудрствуя лукаво, показать ценности этого раритета. Крепкая балетная труппа танцевала увлеченно и артистично, получив даже вставные номера из «Баядеры». Хор не вывывал ноты, а внятно пел текст, искренне реагируя на происходящее (хормейстер Наталья Шабалина). «Первые сюжеты», в свою очередь, соответствовали жанровым амплуа и были во многом убедительны. Правда, в ролях Эдвина и Бони гастрольно выступили звезды театра «Московская Оперетта» Петр Борисенко и Александр Каминский, что было неожиданно. Хотя то, что Эдвин выглядел искренним, но инфантильным и даже казался похожим на своего папашу, а Бони был невесом, но по-человечески надежен, тронуло.
Несколько заторможено звучал оркестр. Это особенно сказалось в мелодраматических дуэтах, когда даже между вокальными фразами возникали странные пустоты. Героям порой мешал и балет, «подключаясь», например, к дуэту «Помнишь ли ты», что лишало эпизод интимности. Этим нынче грешат, кстати, многие театры. Другая странность, ставшая общим местом, увлечение в балетных номерах эстетикой легендарного Венского балета на льду 50-х лет. Женский кордебалет в обеих «Сильвах» наряжен в обильные перья с претензией на шикарное ревю в духе «Мулен Руж». Получилось богато, но как-то не по делу.
Театр «Санктъ-Петербургъ Опера» показал «Летучую мышь» И.Штрауса, обратившись к блестящей пьесе Н.Эрдмана с изумительными, афористичными, легко поющимися стихами М.Вольпина. Режиссер Юрий Александров и художник Вячеслав Окунев старались сочинить спектакль интимный, полный пряных ароматов «запретной» жизни с ее тайными соблазнами, дурман которых улетучивается вместе с утренним похмельем. Тут домашний кабинет коммерсанта полон фальшивых охотничьих трофеев, а три героя – Генрих, Фальк и Альфред – поначалу трудно различимы, поскольку одеты в одинаково пестрые охотничьи костюмы. Бал у князя Орловского сильно смахивает на попойку с девочками, а сам хозяин кутежа открыто косит под Распутина. Тюрьма и вовсе выглядит специфическим подпольным заведением.
Интересно музыкальное решение спектакля. Дирижер Максим Вальков избегает в звучании оркестра настырной шлягерности. Волшебные мелодии рождаются легко, в них нет надрыва и бравуры. Они ласкают слух и дарят полет, а не оглушают. Оркестр зачастую звучит даже вкрадчиво, осторожно, смакуя интимные смыслы мелодических фраз, что придает всему искрящуюся магию.
Актеры подхватывают эту логику, когда поют. Многим из них явно легче существовать «внутри» музыки, нежели в драматических диалогах. Исключением, пожалуй, стал артист Виктор Алешков, чей директор тюрьмы Франк говорит и поет в одном регистре, создавая характер обаятельный и цельный. Большинство же артистов, переходя на прозу, изъясняются какими-то «другими» голосами, тараторя текст или его «докладывая», отчего блистательные диалоги комедии кажутся затягивающими действие.
Совсем иначе представлен И.Штраус в Санкт-Петербургском театре музыкальной комедии. Режиссер Игорь Коняев, художник Ольга Шаишмелашвили и хореограф Мария Кораблева вместе с дирижером Питером Гутом (Австрия) увлеклись радикальными, а потому мало понятными артхаусными идеями. Зрелище получилось монохромным, суетным и невнятным. Хотя бы потому, что певческая артикуляция у многих артистов, по сути, отсутствует.
Претензий нет, пожалуй, лишь к артисту Олегу Коржу. Он не только хорошо поет, но крепко держит комедийный ритм салонной интриги (его граф Целлау, любвеобильный и безответственный, периодически путает жену, любовницу и дамочку, претендующую на любую из этих ролей). Артист Владимир Садков в роли его секретаря Йозефа тоже по-штраусовски артистичен и легок. Занятен и нахальный князь Гиндельбах Александра Круковского, тучный, но на удивление подвижный, увлеченный возможностями, возникшими благодаря той же путанице.
Другие исполнители увлекательных задач, увы, не получили. В спектакле трудно уловить не только определяющее событие, но и сюжетную канву. То и другое тонет в унылом полумраке сценической среды и нарочитой эксцентрике, которым мерцающие и невесомые мелодии Штрауса вряд ли соответствуют.
Давно замечено, что «светлое будущее» любого кассового хита – стать мюзиклом, ибо это неизбежно продлевает его сценическую жизнь. Трагикомедия Р.Тома «Восемь любящих женщин» такой случай. Мюзикл Александра Журбина (авторы либретто Елена Исаева и Александр Журбин, стихи Елены Исаевой) показал Новосибирский театр музыкальной комедии. Режиссер Михаил Заец и художник Алексей Паненков пытаются выстроить действие динамичное, темпераментное, пронизанное острой иронией. Но получается опять-таки суетно и невнятно.
По сцене, кроме восьми разновозрастных героинь, которых трудно различить, поскольку весь первый акт они облачены в одинаковые белые одежды, слоняются восемь молодых парней с голыми торсами, которые не только делают перестановки, но и создают атмосферу чувственного напряжения. Главный герой, якобы убитый в прологе, тоже возникает на подмостках с патетическим монологом, но в основном действии не участвует.
Женщинами движет взаимная ненависть, о чем они долго и громко кричат, фронтально развернувшись на зрителей. Все конфликтные сцены «перепеты» стихами. Но понять, что актрисы поют, крайне трудно, ибо их вокальная артикуляция тоже оставляет желать. Вообще, невнятное пение — новый «тренд» нынешней сценической реальности. Это начинает пугать. Так или иначе, основным свойством зрелища, в котором «наши играют французскую жизнь», снова стала досадная неряшливость.
Алтайский театр музыкальной комедии привез из Барнаула, кроме «Сильвы», современный мюзикл на местном историческом материале. «Ползунов» посвящен судьбе гениального самородка, изобретателя паровой машины. Автор идеи и режиссер Константин Яковлев, композитор Евгения Терехина и либреттист Евгений Вильтовский, сочинили весьма пафосную историческую фреску. Значительность сюжетных событий очень важна для режиссера. Он старается увлечь артистов разнообразием стилевых приемов, а режиссер по пластике Татьяна Безменова интересно выстраивает пластическую партитуру спектакля. Больше того, актеры внятно поют, хорошо артикулируя текст (хормейстер Наталья Шабалина). Правда, становится ясно, что стихи могли бы быть и лучше. Жаль также, что Екатерина II свои патриотические монологи вещает как диктор программы «Время», а лентяи-завистники выглядят вредителями из фильмов 30-х годов.
Но сквозь эту твердокаменную схему все-таки пробиваются внятные лирические мотивы, искренние и драматичные отношения людей. Хорошо сыгран Владимиром Давыдовым Трифон, нелюбимый жених одной из героинь, Дмитрий Иванов создал убедительный характер Андрона, предводителя работного люда, а молодой артист Михаил Лямин в заглавной роли Ивана Ползунова проявил незаурядные данные романтического героя. Интересно было бы услышать его, например, Баринкаем из «Цыганского барона».
От соседства в афише фестиваля балетов, решенных в новой «оптике», с сугубо традиционными, многие годы хранимыми раритетами, возник свой интересный контрапункт. В Театре им. Н.И.Сац балетмейстер Кирилл Симонов, дирижер Алевтина Иоффе и художник Александр Орлов, основываясь на музыке Арама Хачатуряна, создали радикальную версию лермонтовского «Маскарада». Здесь действие развивалось в холле гостиницы, а Нина Арбенина, подобно Офелии или Жизели, кончает земной путь в безумии. Эта тема, обнаруженная в недрах трагедии, прозвучала мощно и убедительно.
Напротив, Бурятский театр оперы и балета имени Цыдынжапова показал в столице балет на музыку Б. Ямпилова и Л. Книппера «Красавица Ангара», поставленный еще в1959 году. Поэтическую легенду о несокрушимой любви в хореографии Михаила Заславского и Игоря Моисеева нынче отредактировал Морихиро Ивата, сохранив все свойства стилистики конца 50-х, когда борьба высокого романтизма с брутальным злом рождала зрелище, исполненное страсти и благородных порывов.
Тема любви юных героев – трогательной Ангары– Лии Балдановой и бесстрашного, чистого душой Енисея — Булыта Раднаева решена в лексике сугубо академической. А пластика коварного Черного Вихря, графически четко сыгранного Баиром Цыдыпыловым, сродни персонажам этнических композиций вроде «Половецких плясок», «Спартака» или «Ночи на Лысой горе». Эти балеты, И. Моисеев, кстати, в свое время тоже ставил. Новому поколению артистов удается сохранить чистоту стиля, не перегружая спектакль нарочитой виртуозностью, но проживая канонический сюжет одухотворенно. А потому вместо безликих прописей получился урок высокой каллиграфии.
Музыкальный театр «На Басманной» показал свою версию знаменитой пьесы Брэндона Томаса «Здравствуйте, я ваша тетя!». Молодой композитор Александр Бараев написал новую музыку, сумев создать обязательный для мюзикла ритмический климат и проявив незаурядные способности мелодиста, что помогло насытить спектакль не только озорством, но и лирикой. Сюжет заметно изменился. Теперь миллионерша из Бразилии – изящная и стильная Ирина Суханова — вовсе не резонерствующая дама, до поры наблюдающая со стороны фарс с переодеванием молодого человека в «себя, любимую», а лирическая героиня, в которую обаятельный авантюрист Бабс-Дмитрий Опаричев влюбляется с первого взгляда. Отношения же ее секретарши Эллы–Ирины Елисеевой и невозмутимого лакея Брассета—Михаила Гуро явно больше, чем флирт. Личные судьбы других героев опасений тоже не вызывают. Режиссер Жанна Тертерян и балетмейстер Виктор Ширяев умело следуют законам как фарса, так и мюзикла, придумав спектакль-игру, где вполне уместны жанровая острота и сегодняшняя ирония.
Санкт-Петербургский музыкальный театр «Карамболь» показал на фестивале два мюзикла. «Гадкого утенка» Ирины Брондз поставил Олег Леваков (пьеса и стихи Николая Голя), а фантазию на библейские темы «Иосиф и его удивительный плащ снов» Эндрю Ллойд Уэббера и Тима Райса — молодой режиссер Алексей Франдетти, написавший еще и русскую версию текста.
Глубоко драматичную, но краткую у Андерсена, историю Гадкого утенка театр развернул в спектакль крупной формы. Здесь возникли герои других его сказок и он сам, а также пассажиры дилижанса и два вора, похожие на героев Диккенса, крадущие у него саквояж, напоминающий ядерный чемоданчик, где Ганс почему-то хранит свои сказки. Попадая в сказку, воришки превращаются в охотника и собаку, снеговиков, кого-то еще, напрасно отвлекая внимание от главного героя и его проблем. Птичий двор тут королевство с болваном-индюком во главе, которого подданные то воспевают, то свергают, на что тоже тратится сценическое время. Сюжетно уместны, кроме Мамы-Утки (Лина Нова) и лебедей, пожалуй, лишь Старая Утка Лилии Дытковой, что предрекает Утенку тяжкую жизнь, равнодушная Кукушка-Светлана Овсянникова и двуличный провокатор Гусак Мирослава Федючека.
Сам Утенок, герой сугубо лирический, очень похож на Слоненка из притчи Киплинга. Он не просто хочет со всеми познакомиться, но ищет родственную душу. Таковая нашлась ему в новом сюжете с первых минут. Зовут ее Утя. Она сразу в Утенка поверила и взрослеет одновременно с ним. Влюбленных последовательно играют три дуэта. Время от времени они встречаются, и Утя снова и снова в очень красивой романтической теме с рефреном- призывом «Выходи!» призывает Утенка верить в себя и не бояться открывать мир. В недрах сказки эта благородная тема есть, жаль только, что путь к ней оказался слишком долог.
«Иосиф и его удивительный плащ снов» одно из первых творений Эндрю Ллойд Уэббера и Тима Райса, в котором легко обнаружить темы их будущих культовых произведений. Библейскую притчу об Иосифе и его братьях Театр «Карамболь» тоже превратил в гран-спектакль, что на сей раз более уместно. Режиссер Алексей Франдетти, дирижер Сергей Тарарин, балетмейстер Ирина Кашуба, художники Виктория Севрюкова и Тимофей Рябушинский создали изысканную, стильную и яркую историческую фреску, точно распределив ее образную энергию между солистами, артистами хора и балета. Актеров игровой азарт не покидает ни на минуту, что всегда
Среда меняется остроумно и просто, легко погружая в неведомую и притягательную библейскую эпоху. Режиссер и балетмейстер цепко держат темпо-ритм, умело направляя внимание зрителей. Но со временем начинаешь уставать от повторов музыкальных тем, их единообразия, заметного даже в лирических сценах. С трудом воспринимается решение роли Рассказчицы, фабульная задача которой проста – собрать сюжет, сделать его понятным детям (примерно то же делала героиня Джули Эндрюс в «Звуках музыки»). А здесь получилась девица с резким голосом и неясными намерениями, существующая вне общего стиля произведения, яркого и философски насыщенного.обязательно для истинно бродвейского мюзикла. Пространство сцены тоже освоено смело.
Финал превращается в мощный поток агрессивной звучности. И возникает мысль, что время от времени любое шоу все-таки должно прекращаться. Зрители, однако, восприняли финал восторженно, поскольку его энергетика отвечала динамичности современного поколения.